Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона.

New: Глобальный каталог ресурсов для изучения английского языка
GENNIE - ГАЛЕРЕЯ СТИЛЬНЫХ ПОДАРКОВ
 

   Пуризм - преувеличенное стремление к чистоте литературного  языка,  к
изгнанию из него всяких посторонних элементов. Сознание, что  язык  есть
органическое целое, служащее живым выразителем народного  миросозерцания
и, в свою очередь, оказывающее  на  мысль  значительное  влияние,  ведет
естественным образом к заботе о  том,  чтобы  развитие  языка  протекало
свободно от внешних, случайных влияний и чтобы в наличный состав его  не
входили чуждые и ненужные ему примеси. В этом же  направлении  действует
идея о литературном языке, как о выделившемся из разговорной речи целом,
состав которого освящен применением в произведениях лучших  писателей  и
потому  не  подлежит  произвольным  преобразованиям.  Несомненно,   что,
несмотря на свободное, целесообразное развитие языка,  есть  посторонние
стихии и новообразования,  которые  должно  по  возможности  удалять  из
литературной и разговорной речи; они не  вяжутся  с  составом  и  строем
языка, неспособны  к  дальнейшему  развитию,  наводят  мысль  на  ложные
ассоциации,  наконец,  не  отвечают  особым   требованиям   благозвучия,
свойственным данному языку, и режут ухо,  привыкшее  даже  в  совершенно
новом слове встречать все-таки нечто знакомое, нечто вполне  сливающееся
со старыми элементами языка. Естественно  желание  освобождать  язык  от
таких  новообразований,  иногда  ненужных  (если  есть   соответственное
народное  слово,  а  вносится  иностранное),  иногда  сообщающих   мысли
неверный  оттенок  и,  во  всяком   случае,   не   обещающих   сделаться
органической  частью  языка.  С  этой   точки   зрения   теория   чистой
литературной речи восстает против неуместных  варваризмов,  неологизмов,
архаизмов и провинциализмов. Особенно горячо ведется борьба против  двух
первых, и это  объясняется  тем,  что  в  основе  П.  лежат  нередко  не
литературные и лингвистические, а иные соображения. Борьба против нового
слова бывает внешним проявлением борьбы против новой идеи,  застоем  под
прикрытием П. Утрированное национальное чувство, в связи с недостаточной
осведомленностью в вопросах языкознания, легко  усматривает  в  усвоении
языком иностранных слов падение народной самобытности; введение  в  язык
иностранного слова рассматривается как  преступление  не  только  против
чистоты литературного языка,  но  и  против  устоев  народнообщественной
жизни  (шовинизм  под  прикрытием  П.).  Когда  немцы  негодуют   против
употребления французских слов, когда греки изгоняют  из  своего  словаря
турецкие слова, когда венгерцы и чехи переводят даже собственные имена с
немецкого, они переносят в область языка борьбу, которая здесь неуместна
и бесплодна, как бы ни была она законна  сама  по  себе.  Борьба  против
заимствованных слов вообще не  может  быть  оправдана  уже  потому,  что
заимствования стары как цивилизация,  и  без  них  не  обходились  самые
самостоятельные языки. Народ  не  боится  заимствованных  слов,  как  не
боится усвоенных идей: и то, и другое необходимо станет его  достоянием,
получив своеобразный национальный отпечаток. Развитой  язык  утилизирует
самые нелепые и ненужные  заимствования  -  и  раз  такие  заимствования
получили право гражданства в обиходе, нет нужды изгонять их, как  бы  ни
противоречили они в своем происхождении идее  чистоты  и  ясности  речи;
уродливый галлицизм "не в своей  тарелке"  (assiette  значит  не  только
тарелка, но и настроениe) настолько водворился в языке и настолько  ясно
выражает известное понятие, что нет основания  восставать  против  него.
Было  удачно  замечено,  что  "язык  не  терпит  бесполезных  двойников"
(Габеленц): если в языке есть слово даже тождественное с заимствованным,
оно  получит  лишь   новый   оттенок   значения.   Однако,   несомненно,
злоупотребления возможны; язык может быть  загроможден  заимствованиями,
новообразованиями, провинциализмами, делающими его  неудобопонятным  без
всякой нужды. Очевидно, есть мера для этих посторонних элементов - и это
рождает вопрос о критерии  чистоты  речи.  Едва  ли  возможно  дать  ему
какое-либо общее решение, формулировать  всегда  пригодные  наставления.
Оценивать новообразования с точки зрения неподвижной теории  невозможно:
окончательным судьей и ценителем является история  языка.  При  внесении
нового слова писатель необходимо обращается не к какому-либо кодексу раз
навсегда определенных правил, но к своему  чутью,  источник  которого  -
бессознательная связь писателя с народом -  творцом  языка;  это  чутье,
этот внутренний такт и  дают  возможность  во  всяком  отдельном  случае
определить, необходимо ли здесь  новое  слово,  выражает  ли  оно  новое
движение  мысли,  суждено  ли  ему  найти  общее  признание,   войти   в
употребление. Отвергать новшества, опираясь при  этом  на  состав  языка
избранных писателей-классиков, очевидно неправильно, так  как  признание
классического  периода  в  истории  литературы  и  языка  ни  в  чем  не
противоречит  идее  его  дальнейшего  развития.  В  виду  связи   П.   с
общественными  и  политическими  воззрениями,  объекты   его   нападений
меняются. Русская литература прошлого века,  отрезанная  от  народа,  не
признавала права гражданства за провинциализмами, избегая "подлых"  слов
и выражений.  В  шестидесятых  годах  нынешнего  столетия  смеялись  над
архаизмами, реакция возмущается неологизмами. Воззрение, усматривающее в
усвоении  иностранных  слов  преступление  против  народности,  получает
особенную силу в эпохи подъема национализма. Так, в Германии еще с конца
прошлого века тянется длинный ряд полемических произведений  и  обществ,
имеющих  целью  очищение  родного   языка   от   иностранных,   особенно
французских заимствований  (Verwalschung).  Во  Франции,  где  вопрос  о
чистоте языка был еще до  классиков  предметом  тщательных  изысканий  и
забот и где он не  сходил  с  литературной  почвы,  он  не  имел  такого
острого, боевого характера, тем более что французский  язык  никогда  не
был загроможден в такой степени заимствованными словами,  как  немецкий.
Усилия немецких пуристов - в связи с поддержкой  правительства  -  имеют
некоторый успех; официальная терминология понемногу вытесняет  из  языка
иностранные названия (напр. Schaffner вместо Conducteur, Weitbewerb  вм.
прежнего Conkurrenz и т. п.); устраивают конкурсы с премиями за  удачные
слова для замены иностранных; получают  свои  особые  названия  предметы
обихода, повсюду известные под международными названиями: Fernsprecher -
телефон, Fahrrad - велосипед  и  др.  -  В  русский  язык  заимствования
хлынули с реформой Петра I, но поток их  был  задержан,  как  только  на
вопросы языка было обращено серьезное внимание. Приступив к  составлению
словаря, российская академия приняла к сведению переданные ей через  кн.
Дашкову указания императрицы: "в сочиняемом академией  словаре  избегать
всевозможным образом слов чужеземных, а наипаче  речений,  заменяя  оные
слова или древними или вновь  составленными".  Деятельность  академии  в
этом направлении была мало удачна (ср. заседания 17 сент. 1804 г.  и  23
марта 1805 г.); постановлено говорить вм.  аудитория  -  слушалище,  вм.
адъюнкт - приобщник, вм. актер - лицедей, вм. акростих - краестишие и т.
п.); вновь изобретенные слова не вытеснили из употребления  иностранных.
К началу XIX века относится и деятельность  Шишкова,  составившего  себе
знаменитость ярым П. на шовинистской основе. Дальнейшие стремления наших
пуристов отразились в деятельности Погодина (его доклады в Обществе Люб.
Росс. Словесности 7 и 9 сентября 1860 г.;  см.  "Жур.  Мин.  Нар.  Пр.",
1860); отметим также статьи Покровского ("Москвитянин", 1854;  т.  1)  и
Мейера ("Филолог. Зап.", 1876; май). В последнее  время  образовалось  в
СПб. общество со специальной целью заботиться о чистоте русского  языка.
Проявило некоторое стремление к  замене  иностранных  слов  коренными  и
русское правительство. Так, например, не говоря о переименовании Дерпта,
Динабурга, Динаминда, термин "ипотечный" предположено заменить  термином
"вотчинный"  ("Правит.  Вестн.",  1887,  №100).  В   новой   иностранной
литературе интересна статья Мишеля  Бреаля  "Qu'appelle-t-on  purite  de
langage?" ("Journal des savants", 1897, апрель), по поводу книги Noreen,
"Om sprakrigtighet" (Упсала, 1888).
   Ар. Горнфельд.

Начало А Б В Г Д Е Ж З И Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я

Курсы английского языка
Африканские косички, мастер-стилист