Энциклопедический словарь Брокгауза и
Ефрона.
New:
Глобальный каталог ресурсов для изучения
английского языка
GENNIE -
ГАЛЕРЕЯ СТИЛЬНЫХ ПОДАРКОВ
|
Энциклопедический словарь Брокгауза и
Ефрона. |
Пролог - часть драмы. В греческой трагедии под этим названием
разумелась часть пьесы, предшествующая первой песне хора, пароду. П.
Эсхила и Софокла прямо указывают на то положение действующих лиц,
развитие которого является содержанием драмы. Они органически входят в
действие и соединяют в себе все условия драмы, как по отношениям и
настроениям лиц, участвующих в них, так и по форме изложения
(обыкновенно - диалог). У Еврипида в П. дается сухое и холодное
изложение событий, предшествующих началу драматического действия, а
иногда и указание на развязку пьесы. Форма изложения в П. Еврипида, по
большей части, монологическая и притом от лица какого-нибудь божества. В
древнейшей римской комедии П. представлял собой более или менее
подробное изложение сюжета, точки его отправления и развития. Нередко
сюда же присоединялась просьба к зрителям о ласковом приеме актеров. Во
время Теренция основанием пролога служило воззвание о милостивом
внимании к автору, или к распорядителю спектакля, или к тому и другому
вместе. Здесь помещались и нападки на литературных противников поэта.
Дошедшие до нас П. комедий Плавта не принадлежат ему; они написаны для
посмертных представлений и отличаются многословием и
бессодержательностью.
А. М - н.
В средневековой мистерии П. переходил в проповедь или молитву. П.
одной moralite начала XVI в. сообщает, как автор, перенесенный в
преддверие ада, подслушал разговор Сатаны с Люцифером о средствах
соблазнить людей: его пьеса разоблачит происки нечистого. У англичан
название П. носил иногда актер, который, выходя на авансцену перед
опущенным занавесом, произносил монолог в виде личного обращения к
зрителям. У Шекспира в роли П. выступает то хор, то (в "Генрихе IV")
"молва", вся покрытая нарисованными языками. Характер монолога имеют
также П. Мольера к "Амфитриону" и "Мнимому больному", Расина - к
"Эсфири" (П. - Piete) и т. д. Но уже у итальянских комедиантов П.
является в виде сцены, напр. между директором театра и актером: прием,
употребленный Гёте в одном из прологов к "Фаусту". Под пером Гёте и
Шиллера (П. к "Лагерю Валленштейна") П. становится содержательной и
интересной в теоретическом отношении формой. Поэт то переносит зрителя
путем П. в ту атмосферу, в которой развивается интрига драмы, то
приводит ее в связь с высшими началами, правящими жизнью, и тем сообщает
личной драме широкий, универсальный смысл. Таковы П. на небе к "Фаусту",
П. "Дон Жуан" Толстого: они не столько подготавливают будущие события,
сколько освещают их, раздвигают сцену, перенося мысль зрителя от
реального мира, изображенного здесь, к его сверхчувственным основам. Как
подражание драме и в эпических произведениях (больших поэмах и романах)
вступительная часть, рассказывающая о событиях, предшествовавших началу
главного произведения, называется прологом.
Ар. Г Прометей (PromhJeuV, Prometheus) - в греческой мифологии сын
титана Иапета и Климены (по др. Азии, Фемиды), или Урана и Климены, или
Эвримедонта и Геры, брат Атланта, Менойтия, Эпиметея, супруг Гезионы (по
др. Аксиофеи, Пандоры), отец Девкалиона, Геллена, Лика, Химерея. П. в
первоначальных представлениях - космическое божество огня, родственное
Гефесту (PurjoroV JeoV); так, в Афинах он почитался совместно с Гефестом
и Афиной в академии (между Колоном и столицей), где в честь него стоял
алтарь и статуя рядом со статуей Гефеста; тут же ,возле статуй,
находился их общий жертвенник. Уже рано в мифах и сказаниях на первый
план выступает этическое значение П.; оценив важность огня как
необходимого фактора культуры, древние греки приписали появление его на
земле "промыслителю" своему - П., который с этого времени сделался
гением человечества, духовным его просветителем и учителем. Некоторые
(Kuhn, Baudry, Decharme, Wecklein) считают мифологическое имя П. не
специально греческими, а индо-германским, сближая слово PromhJeuV с
санскритским pramathyus (=тот, кто трет - подраз. дерево о дерево для
добывания огня) и pramantha (= палка, которую вращали в ступице диска
для извлечения огня). По такому представлению П. первоначально был
виновником появления огня на земле посредством pramantha - атрибут,
которому в греческом мифе соответствует narJhx(=ferula, шпильник), в
стволе которого П. перенес огонь с неба. На это сопоставление указывает,
между прочим, прозвище индийского бога Агни-Прамати и название
Турийского Зевса - PromanJeuV.Как бы то ни было, греческий П.
гесиодовских и позднейших сказаний - благодетель человечества,
олицетворение человека во всеоружии его духовных даров, - человека,
ищущего совершенства, истины, бессмертия и дерзающего поравняться в
своем духовном совершенстве с богами. Он - тип человека в борьбе с
природой. противопоставляющего ее титаническим, слепым силам ум,
хитрость, изобретательность. Гесиодовские сказания о П. сводятся к
следующему. Когда боги уславливались с людьми в Меконе (у Сикиона) о
том, какие почести должны воздаваться им, богам, П.. как посредник между
обеими сторонами и промыслитель человеческого рода, разделил жертвенное
животное на две половины: мясные части и съедобные внутренности завернул
в шкуру, а кости и худшие остатки покрыл жиром, полагая, что боги
выберут ту часть, которая с виду пожирнее. Зевс, однако, заметил
хитрость, но желая иметь предлог для наказания ненавистного
человечества, выбрал худшую часть в жертву, и за это лишил людей огня.
Возникло, таким образом, сказание из попытки объяснить обычай сожигания
в жертву богам худших частей животного; последующее поколение увидело в
этом обычае оскорбление божества и приписало его мятежнику П., с именем
которого вообще связывается установление жертв. Когда люди остались без
огня, заступник их П. похитил его с очага Зевса (по др. с солнечной
колесницы или из лемносского горна Гефеста) и перенес к людям в стволе
narJhxўa. За это Зевс решил отомстить людям созданием женщины (Пандоры;
см.), которая вместе с Эпиметеем, недальновидным братом П., была
виновницей всех человеческих бед и напастей, а П. приковал к столбу
(Гесиод, "Qeogonia" и "Eria kai ўHmerai"). Однако, позднее суждено было
П. примириться с Зевсом через Геракла, который убил орла, прилетавшего
днем клевать печень П., и освободил страдальца. В Афинах в честь него
был установлен праздник
- PromhJeia с факельным бегом (lampadhjoria, lampadhdromia),
символизировавшим собою распространение священного огня среди людей.
Священный огонь возжигался на жертвеннике в академии и должен был быть
как можно скорее (отсюда факельный бег) донесен до города, чтобы
заменить собой оскверненный употреблением старый огонь. В литературе миф
о П. был излюбленным сюжетом древнего и нового времени, начиная с
Эсхила, который первый увековечил идею П. мифа в своей трилогии (быть
может, тетралогии - "PromhJeuV"), состоявшей из трех драм: "PromhJeuV
DesmwthV" (Прикованный П), "P. loomenoV" (Освобожденный П.), "P.
purjoroV" (П. огненосец) и, быть может, сатирической драмы ("P.
purcaeuV?"). До нас дошла одна из упомянутых драм - "P. DesmwthV".
Содержанием ее является наказание П. за похищение огня и самоотверженная
борьба его с неумолимо суровым Зевсом, который, олицетворяя собой
мировой порядок, только что водворенный с низвержением титанов, жестоко
наказывает ослушника своей воли, низвергая его в конце пьесы в
преисподнюю вместе со скалой, к которой он был прикован. По Эсхилу, П. -
сын Фемиды, титан, первоначально враг Зевса. Однако, заметив, что
хитростью и умом легче обеспечить себе победу, чем грубой силой, он, не
будучи в состоянии убедить в этом братьев-титанов, перешел на сторону
Зевса. Когда в борьбе с Кроносом Зевс вышел победителем, он захотел
ознаменовать начало своей власти созданием нового человеческого рода.
Тогда П., гений существовавшего человеческого рода, вступился за его
судьбу и передал ему с огнем ум, изобретательность, хитрость - для
борьбы с природой. Оскорбленный этим, Зевс решается наказать ослушника
своей воли и приказывает своим слугам - мощи и силе (KratoV и Bia) - с
помощью Гефеста приковать мятежника к скале в Скифии близ моря.
Прикованный П. жалуется на жестокость и неблагодарность своего мучителя
- Зевса, который, забыв оказанные им, П., услуги во время борьбы с
титанами, теперь обрек своего прежнего союзника на долгие муки, и притом
за содеянное людям добро. Дочери Океана (хор) приходят утешать
страдальца и вместе с ним жалуются на жестокость Зевса. Но у П. есть
средство отомстить Зевсу: он знает от матери Фемиды тайну, от которой
зависит судьба олимпийского владыки, и в сохранении этой тайны от Зевса
видит средство заставить его смириться. Появление скиталицы Ио и рассказ
ее о своих страданиях, виновником которых был тот же Зевс, еще более
возбуждают против него П. Когда приходит вестник Зевса Гермес с
требованием открыть умалчиваваемую тайну, П. решительно и надменно
отказывается сделать это. Тогда Зевс посылает гром и землетрясение и П.
вместе со скалой, к которой был прикован, проваливается в бездну.
Сюжетом следующей, не дошедшей до нас драмы, "P. loomenoV", было
примирение Зевса и П. После долгих мучений под землей, П. вместе со
скалой опять очутился на земле, среди Кавказских гор. Продолжительные
страдания измучили его: он ждет только одной смерти. Не довольствуясь
этими страданиями узника, Зевс придумал новую пытку: он послал коршуна
(орла, который прилетал через день клевать печень П., как вместилище
дурных страстей и желаний, и давал на день отдых страдальцу лишь для
того, чтобы исклеванная печень могла снова вырасти. Но вот является
Геракл-освободитель и убивает коршуна. Тогда же приходят к П. получившие
свободу и примирившиеся с Зевсом титаны и убеждают П. смириться и
открыть тайну Зевса. Так закончилась долгая борьба человечества с
богами. П. был освобожден от оков и вознесен на Олимп, в сонм
бессмертных, получив дар бессмертия от Хирона, который мучился от
отравленной раны и жаждал смерти. Верховный владыка неба укрепил свою
власть и, обеспечив ей бесконечное существование, становится из
жестокого и неумолимого - милостивым богом, - тем Зевсом, каким
представляли его набожные греки начала V в. и каким он является в драмах
Эсхила. Время жестокого режима и борьбы сменилось безоблачным периодом
примирения неба с землей и человечество, искупленное страданиями П.,
вкусило наконец дары мирной и культурной жизни. Идея Эсхиловой трилогии
в том, что всякий прогресс должен искупляться страданием (Вейль), а весь
трагизм П. - в его близорукости, в непонимании высших мудрых целей
мироправителя: вмешавшись со своей человеческой волей в высокие
божественные планы Олимпийца, он падает жертвой этой борьбы. Новейшая
литературная критика неодинаково поняла и объясняла пьесу Эсхила, и
главным образом потому, что рассматривали ее одну, без связи с
остальными пьесами трилогии, как самостоятельное художественное
произведение. Так, в Зевсе видели отвратительный образ тирана, а в П. -
поборника свободы, друга людей (Schutz) или истолковывали П., как
идеального человека в борьбе с природой, противопоставляющего ее слепым
силам свою непоколебимую волю и духовную мощь (A. W. Schlegel). Blumner
находил идею драмы в возвеличении судьбы, которая осиливает произвол
тирана, и борьбы, которая, сокрушая человека, возвеличивает его. Hermann
полагал, что Эсхил в драме П. изобразил Зевса народных сказаний в
противоположность тому великому Зевсу, образ которого носился в
религиозных представлениях лучших художников первой половины V века.
Welcker, Schomann, Well, Werklein объясняли эту драму в связи с
остальными пьесами трилогии: по их мнению, Эсхил выразил в своем П.
глубоко религиозную идею вечной, всемогущей, справедливой и премудрой
власти Зевса, перед которой должны смириться даже такие сильные волей и
умом полубоги-полулюди, как П.; стремления П., не смотря на их
симпатичность и возвышенность, односторонни и все величие его жертвы
ничто перед высшей волей Зевса. Schneider истолковывал идею Эсхила в том
смысле, что Зевс хотел сделать добро людям, не дав им огня, как средства
для распространения культуры, так как видел в ней залог гибели
человечества: так что, по Schneider'y, Эсхил был провозвестником идей
Руссо. Миф о Прометее обратил на себя внимание ряда великих поэтов -
Гёте, Байрона, Шелли. Прометей Гёте (1773 или 1774 г.) - бог, равный
Зевсу, презирающий Зевса, потому что тот, не смотря на всю свою
державную силу - подчинен, как и все, судьбе. Гордость и богоподобная
сила П. - не в праздном и бесцельном могуществе, а в творческой энергии,
в живой деятельности, в способности переживать страдания и радости.
Драматическая поэма Шелли "Prometheus unbound" (1821) - "этот
увлекательный гимн к свободе в драматической форме" (Шерр) - изображает
Прометея, как носителя духовного начала и разумной свободы, в
противоположность Зевсу, который олицетворяет собой физический закон
мира. П., по словам самого Шелли (Preface) - тип высшего совершенства
нравственной и интеллектуальной природы, приводимой к лучшим и
благороднейшим целям самыми чистыми и истинными побуждениями.
Демогоргон, свергающий в конце концов Зевса с его мирового трона,
приводит за собой век свободы, любви, мягкости (gentleness),
добродетели, мудрости, терпения: так, благодаря могучему протесту П.
миновало время деспотизма и порабощения духа. Байроновский П. (лир.
стих. "Prometheus", 1816) - также воплощение высоких стремлений человека
к свободе, гордый и непримиримый враг тирании, преступление которого
было в том, что он старался уменьшать сумму человеческих несчастий и
возвышать человека. Из других поэтических произведений на эту тему можно
упомянуть еще трилогию "Promethee", Эдгара Кине (1837), и драму де
Сеневиля Минара (1843), "Promesthee Delivre". Кине и Менар изобразили в
П. обновителя духовной жизни человечества (предшественника Христа).
Литература. A. W. Schlegel, "Vorlesungen uber dramatische Kunst." (1
т.); Blumner, "Die Idee des Schicksals in den Trag. des Aeschylus"
(Лпц., 1814): Weicker, "Die Aeschyleische Trilogie Prometheus"
(Дармштадт, 1824); G. Hermann, "De Aeschyli Prometheo Soluto" (1828);
Toepelmann, "De Aeschyl. Prometheo" (Лпц., 1829); J. H. Schmidt, "De
"Pr. vincio" (Аугсбург, 1831); Heffter, " Prometheus" ("Zeilschrift f.
d. Alterw.", 1836, № 53): Weiske, "Prometheus und. Sein Mysthenkrels"
(Лпц., 1842); E. v. Lausaulx, "Prometheus. Der Mythus und seine
Bedeutung" (Вюрнбург. 1843); G. Hermann, "De Prometheo Aeschyleo" (Лпц.,
1845); Schomann, "Uber den Prometheus des Aeschylus" ("Zeitschr. f.
Alterw.", 1846, №111), M. Carriere, "Prometheus" ("Deutsches Museum",
1855, № 14); Weicker, "Griechische Gotterlehre" (II, 246 - 278,
Геттинген, 1859); Vischer, "Uber die Prometheustragodien des Aesch."
(Базель, 1859); Caesar, "Der Prometheus des Aeschylus" (Марбург, 1859);
Baudry, "Les Mylhes du feu et du breuvage releste" ("Revue Germanique",
1861, p. 358); Teuffel, "Ueber des Aesch. Prometheus und Orestie"
(Тюбинген, 1861); Markowitz, "De Aesch. Proinetheo" (Дюссельдорф, 1865);
Linzow, "Die Prometheussage" ("Padag. Arch.", 1. 866, 641 - 683):
Westphal, "Prolegomena zu AeschylusTragodien" (1869, p. 207. слл.); Th.
Henry Martin, "La Prometheide" (Пар., 1875); Seelmann, "De Prometheo
Aeschyl." (Дессау, 1876), Patin, "Etudes sur les tragiques Grecs" (I,
250 - 305. 1877); Herwig, "Das ethisch-religiose Fundament der Aesch.
Tragodie" (Констанц, 1877); Holle, "Die Prometheussage" (Берл., 1879);
Eichhof, "Die Sage und Dichtung von P." (1879, "Jahresbb. f. Klass.
Philol. u. Padag", 2 отд.); Flach, "Zur Prometheussage" (1881, "Jahresb.
f. Klass. Philol.", с. 817, слл.); Konitzer, "De fabulae Prometheae in
arte litterisque usu" (Галле, 1885); Decharme, "Mythologie de la Grece
antique" (1886, pp. 257 - 266); Kuhn, "Die Herabkunft des Feuers und des
Gottertranks" (1886); Schneider, "Der Prometheus des Aeschylos"
(Дуйсбург, 1889); Wecklein, "Aeschylus, Prometheus" (1893, Лпц.;
введение); Preller, "Griechische Mythologie" (Б. 1894, pp. 91 - 102);
Weil, "La fable de Promethee", в его "Etudes sur le drame Grec" (Пар.,
1897).
И. Обнорский.
|
|
Начало А Б В Г Д Е Ж З И Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я
Курсы английского языка
|
